Рыцарь пяти королей - Страница 61

Все надежды на то, что анжуйцы и Капетинги оставят свои разногласия ради общих интересов священной войны, развеялись в июне 1188 года, когда король Филипп нарушил двухлетнее перемирие, начав второе вторжение в Берри, на этот раз завершившееся подчинением Шатору. Примерно в это же время Капетинги провели целый ряд разрушительных набегов на нормандскую территорию. «История Уильяма Маршала» описывает эти действия как широкомасштабную войну, порицая тот факт, что земля была разорена и понесла немалый урон. Ричард отправился на защиту главных крепостей соседней Турени и одновременно произвел несколько карательных набегов в Берри, однако большая часть провинции перешла в руки французов. Узнав о «французской агрессии», Генрих II собрал огромную армию, куда вошли тысячи валлийских наемников. В это время Уильям Маршал и получил призыв к оружию и обещание Шатору – как только замок будет снова взят. Вместе с королем он 11 июля переправился в Нормандию, и армия заняла оборонительные позиции в северном герцогстве, вынудив Филиппа-Августа отойти обратно в центр Французского королевства.

Старый король, судя по всему, был захвачен врасплох решительностью Капетинга, поскольку не ответил уверенной контратакой, а вместо этого отправил ко двору французского короля дипломатическую миссию. Ее возглавил архиепископ Руана Уолтер Кутанский. Членом миссии стал Уильям Маршал. Представляется, что на самом деле отправленная депутация была частью тактики проволочек, с помощью которой Генрих II хотел выиграть время и собрать армию. Представ перед Капетингом, архиепископ Уолтер дерзко потребовал репараций за ущерб, нанесенный анжуйской территории. Филипп, естественно, возразил, объявив о своем намерении удержать Берри и вернуть Франции весь Нормандский Вексен. Таким образом, миссия оказалась неудачной, но для Уильяма Маршала она стала первой, где он являлся настоящим дипломатическим посланником, что говорило о повышении его статуса.

Тем летом Уильям сыграл ведущую роль в разработке анжуйской военной стратегии. Обе стороны конфликта уже использовали тактику конных набегов – chevauchées, с которой Маршал впервые познакомился еще в 1168 году в Пуату. Несмотря на многоречивую критику таких разрушительных действий со стороны Капетинга, содержащуюся в «Истории», биограф с гордостью отмечает, что Уильям посоветовал английскому королю устроить такое внезапное вторжение на французскую территорию, объяснив, что, если рейд будет внезапным, он нанесет большой ущерб. Согласно «Истории», Генрих отреагировал с большим энтузиазмом. «Видит Бог, – воскликнул Генрих, – ты превосходный человек и всегда давал мне отличные советы. Все будет сделано так, как ты сказал». 30 августа анжуйские силы вторглись на французскую территорию в районе Паси-сюр-Эр и направились на юго-восток. Биограф отмечает, что люди были настроены причинить максимальный ущерб и сжечь все вплоть до Манта. Старый король добрался до Бреваля, где жег и уничтожал все, что было возможно, ни перед чем не останавливаясь и захватывая хорошую добычу. Говорят, что, услышав о набеге, Филипп-Август был вне себя от горя.

Тактика выжженной земли, направленная против вражеских ресурсов, была обычной в XII веке. Она уродовала сельский пейзаж и являлась тяжелым испытанием для населения. Самым страшным было то, что эти набеги не были случайными актами хаотического неистовства. Уильям и его коллеги превратили chevauchée в планомерную кампанию разрушения, уничтожения и намеренной жестокости. Говорят, граф Филипп Фландрский дал следующий совет: «Уничтожай своих врагов и опустошай их страну, пусть все сгорит в огне, и ничего им не достанется, ни леса, ни луга, где они могли бы утром добыть для себя еду». Современные источники описывают используемые методы, отмечая применение разведчиков и мародеров, которые грабили поселение, захватывали «деньги, скот, мулов и овец», а специальные команды поджигателей предавали деревни огню. Их обитатели или сгорали, или уводились в плен. Такие набеги способствовали распространению паники по огромным территориям.

Далее Маршал провел вторую опустошительную кампанию на восточной границе Турени, у крепости Монмирай. В «Истории» сказано, что старый король приказал Уильяму «уничтожить весь регион, ничего не щадя». Биограф с радостью повествует, как Маршал и его люди «шли по сельской местности, сжигая, грабя и разрушая все на своем пути». При этом почти не делалось попыток оправдать подобные зверства. В «Истории» даже выдвинуто предположение, что набег можно считать «великим рыцарским актом», поскольку, поставив врага на колени, можно восстановить мир. Уильям и его современники явно не чувствовали никаких угрызений совести относительно такой жестокой черты средневековой войны.

Несмотря на немилосердную тактику, используемую обеими сторонами, кампании лета и начала осени ничего не решили. Генрих II отошел в Ле-Ман. Его здоровье продолжало ухудшаться. Зимой сражения сошли на нет, и старый король, Ричард и Филипп-Август сделали попытку урегулировать разногласия путем дипломатических переговоров. Капетинг использовал это время, чтобы сблизиться с Ричардом и поддержать в нем недовольство отцом. Положение еще можно было исправить, сделай Генрих решающий шаг и объяви он Ричарда своим наследником в Англии. Но старый король все еще был охвачен сомнениями и склонялся к мысли, что его единственный преданный сын – Иоанн.

Разлад в королевской семье имел далеко идущие последствия. Если бы Генрих II и его непокорный отпрыск стояли плечом к плечу, мечтам Филиппа-Августа о восстановлении власти Капетингов, скорее всего, не суждено было сбыться. А так «язвы» в Анжуйской династии дали французскому королю уникальное преимущество, которое принесло вред, по словам «Истории», «всем наследникам Английского королевства». Решающий разрыв произошел 18 ноября 1188 года на ассамблее в Бонмулэне (Южная Нормандия). Уильям Маршал прибыл на эту мирную конференцию вместе с Генрихом II и стал свидетелем недовольства старого короля, увидевшего, что Ричард и Филипп приехали вместе. Публичная демонстрация их дружеских чувств подтвердила худшие опасения старого короля. Он убедился, что был предан. В тот день Ричард опустился на колени перед Филиппом-Августом и принес ему ленную присягу за свои владения в Нормандии, Аквитании, Анжу, Мэне и Берри. Лишенный власти отцом, Ричард желал объединиться с врагом и взять анжуйские земли силой.